Начните с себя!
Часть 1
Разнообразны берега Белого моря. Здесь это красные скалы Терского берега у Лумбовского залива Воронки, наиболее открытой части Белого моря с океанически прозрачной и солёной водой.
Монастырский наволок в Кандалакше в конце апреля. Снег был обильным, но не стал событием для прилетевших морских птиц. Сквозь его пелену шёл, например, непрестанный гул от брачующихся на воде гаг, не посчитавших внеурочный снег непогодой.
Горло Белого моря – суровые места, до сих пор небезопасные для мореплавателей из-за сильных туманов, течений, штормов. Многие мысы Горла отмечены обетными крестами. Хотя вместо обветшавших старинных в наше время чаще встречаются современные новоделы, поставленные взамен утраченных.
Уникальный залив острова Великий со множеством островов и своеобразной гидрологией, связанный с морем лишь двумя узкими проливами-порогами: Купчининским и Городецким.
Горло Белого моря – суровые места, до сих пор небезопасные для мореплавателей из-за сильных туманов, течений, штормов. Многие мысы Горла отмечены обетными крестами. Хотя вместо обветшавших старинных в наше время чаще встречаются современные новоделы, поставленные взамен утраченных.
Меньшее в размерах животное с серым оттенком – подросток. Снежно-белым как мать он станет в 6–8 лет, подтвердив другое, ставшее популярным в последнее время название вида, пришедшее из английского: milkwhale– молочный, белый кит.
Очиток в пору цветения как-будто напитывается солнцем. Пронзительно жёлтыми помимо цветков становятся у него и прицветные листья. Куртины очитка в это время невольно сравниваешь с волшебным золотым руно.
Эта птица оказалась на гербе Кандалакши, но не все горожане знают её в лицо. На этом фото – весенняя парочка: самец-гагун в роскошном брачном наряде, и скромная в окраске, но не менее элегантная гага-утка.
Гагачьи выводки часто объединяются в своеобразные ясли, где много птенцов-детей и воспитателей – гагачьих мам и их добровольных помощников, холостых неполовозрелых гаг-тётушек.
Лабиринты или вавилоны в поморском говоре, скорее всего, так и останутся для современных людей интересной загадкой, несмотря на обилии версий об их происхождении
Песок, мостки, дикие лошади – современная Кузомень и её окрестности, богатейшее некогда село, спорившее за первенство с соседней Варзугой. Традиционная Покровская ярмарка проходила именно в Кузомени, маня к себе купцов с самого Города – Архангельска.
Для поморов время традиционно измерялось ритмом приливов-отливов. Сохранились выражения: на большой воде, на малой, на полой, на прибылой, на целой, на живой; через воду, в полводы, на сухую воду; вода кротеет, заживает, задумалась, дрогнула…
«Море – наше поле!», – говаривали поморы, идя к нему за рыбой, зверем и … лесом. Плавник – подарок далёких рек – идёт по волнам безадресно, но иногда – почти «с доставкой на дом».
На снимке – бурые водоросли фукусы, или тура в поморском говоре, развешенные приливом на ветвях берёзы, приплавленной морем на безлесный тундровый берег с неизвестной лесной реки.
Серое море, чёрный лес, тусклые горы, но по летнему яркие приморские скалы. Завтра будет снег...
Парение моря. Быстрый и надежный ледостав важен для замерзающего моря, это сбережёт накопленное летом тепло, обеспечит успешную щенку тюленям. Но в последние годы даже закрытые акватории Белого моря стоят безо льда до января.
Первые тихие морозные дни – время появления сала на поверхности остывающих беломорских губ. Так зовут тонкие ломкие пластинки только-только зарождающегося льда.
Ледяные воротники даже у малых камней на осушке – примета замерзающего моря. Их образуют оседающие на отливе шуга и нилас, сплошной эластичный, но слабый лед.
Приливы разной высоты сделали эти отметки на литоральных валунах, ставших своеобразными природными футштоками.
Юные ропаки ноября. Их возраст – лишь несколько циклов приливов-отливов. Зимой они превратятся в настоящие ледяные бастионы. Интересно, что поморское слово ропак имеет саамские корни, родившись из двух слов: рокх – нерпа; пакх– гора.
На воде отличить нерпу от других беломорских тюленей можно по ориентировочной позе: оценивая опасность, она почти на треть выставляется над поверхностью, а, удовлетворив любопытство, солдатиком уходит под воду. Морской заяц же, ныряя, почти всегда показывает спину, как и гренландские тюлени. Зимой нерпа содержит сеть лунок для дыхания и лёжек, которые начинает делать загодя по тонкому льду.
Столь нежный свет – примета, как ни странно, самых промозглых северных месяцев – ноября—декабря. Жаль только, что примета эта редкая и очень уж быстротечная…
